Конец 1940-х.
Москва. Зима. Мороз. По двору бежит мальчик, разбивший стекло. За ним гонится дворник.
Мальчик бежит и думает:
- Нет, ну так нельзя! Не хочу бежать по морозу от этого дворника в шапке и телогрейке, страшного, пышущего перегаром. Я мог бы в это время сидеть в теплой квартире и читать моего любимого великого американского писателя Эрнеста Хэмингуэя...
В этот момент
Куба. Жара. Хэмингуэй, сидит на пляже и пьет из горла ром, окруженный жаркими кубинками. Хэмингуэй думает:
- Нет, ну так нельзя! 24 часа в сутки жара, мозги плавятся, женщины потные. Вот, быть бы сейчас в прохладном Париже с моим другом великим французским писателем Андре Моруа — мы бы с ним выпили хорошего французского вина, зажгли бы камин и проговорили бы до ночи о вечном...".
В этот момент
Париж. Прохладно, неделю льет дождь. Моруа сидит в своей мансарде, выпивает третью бутылку хорошего французского вина и думает:
- Нет, ну так нельзя! Это декаданс какой-то. Симуляция. Вот, был бы я сейчас был бы в Москве, нашел бы своего друга, великого русского писателя Андрея Платонова, мы бы с ним сразу бы по сто грамм настоящей русской водки, и сразу бы были ближе к вечности…
Москва. Зима. Мороз. По двору бежит Андрей Платонов в шапке и телогрейке за мальчиком и думает:
- Догоню, убью!!!